Публикации Опубликовано 16.01.2001

Первая практика.

Первый в своей жизни укол я сделал на практике после третьего курса. Нет, до этого нас учили делать инъекции коровам, мы для этого ездили на мясокомбинат, где нам выводили одну из коров ожидающих в очереди на бойню и два десятка будущих докторов набрасывались на беднягу со своими шприцами. Конечно, это может показаться жестоким, но на словах, к сожалению, не объяснишь, как и с какой силой следует вонзить иглу, учитывая толщину коровьей кожи и при этом успеть увернуться от тяжелого копыта. На практике было другое, мне принесли на скотный двор маленького щенка, на него и так смотреть было жалко, а иголочки у нас были, будь здоров, советские, их можно было в стенку забивать вместо гвоздя, чтобы полотенце повесить. Руки тряслись, щенок визжал, впечатлений для первого дня было достаточно.

Практику мы проходили с Серегой в чудном месте – поселок Будогощь – километров 150 от Ленинграда. Дачное местечко, семь озер, сосны, лес отличный. Кстати, там в пятидесятых годах работал мой дед, и я встретил женщину, которая его помнила. Зарплату нам положили за ставку санитара 80 рублей, вполне приличные тогда были деньги. Но до зарплаты еще надо было дожить, а стипендия что-то быстро разошлась, мы набрели на книжный магазин, в котором было довольно много книг по специальности и, поскольку, ни кто из нас еще не знал, какую выберет стезю, набрали всего от пушных зверей до водоплавающих. Большая часть книг сохранилась у меня до сих пор, среди них такой раритет как “Акушерство” Студенцова, написанное тогда, когда лошадь была основной тягловой силой. Поэтому все описание болезней основывалось в основном на этих теперь редких животных, а все остальные: коровы, свиньи, овцы и, тем более собаки, - рассматривались только в плане отличия от лошадей. Кошки тогда за животных просто не считались, поэтому после окончания института долгие годы я создавал сам для себя акушерство и гинекологию кошек, как, впрочем, и многое другое.

В общем, сложили мы с Сережей все, что у нас осталось в одну жестянку и решили жить скромно. По очереди приносили с фермы флягу молока и брали в магазине батон за 13 копеек, правда, могли еще позволить себе обед за 40 копеек в железнодорожной столовой. Помню, когда я трескал макароны с котлетой, Серега произнес сакраментальную фразу.

-Знаешь, когда наступит всемирный голод? Когда китайцы научатся есть ложками. На работу ездили два раза в день – на утреннюю и вечернюю дойку, это больше всего убивало – ни какого свободного времени, с тоской думал: неужели это на всю жизнь. В совхозе было несколько отделений, фельдшера ушли в отпуск, и мы остались вместо них. В первый день, как полагается, моя фельдшерица устроила отвальную, налила мне сто граммов спирта в литровый мерный стакан.

- Тебе разбавить?

- Обижаешь!

Весь остальной банкет проходил без меня. Смутно помню, как меня погрузили в заднюю кабину ДУКа. ДУК - это дезинфекционная установка Комарова на шасси ГАЗ –53 , личный транспорт всякого уважающего себя сельского ветеринарного врача. Позади автомобильной кабины приделана фанерная будка, в которой возят всякий хлам: ведра, шланги, дезинфекторов. Помню, когда брел до нашего жилища, нас в интернате поселили, песни орал, что-то из Битлов. Участковый Серегу вечером встретил, говорит:

- Тот, который с тобой, пусть спит.

Я и спал. Утром уже полдеревни, знало, как мы оторвались.

На ферме большей частью мной руководили доярки. Кому что вколоть и в какой дозе. Если я пытался что-нибудь добавить от себя, меня тут же опускали на место:

- Доктор приедет и сам скажет, что делать.

Доктором звали главного врача Владимира Ивановича, его никто по имени-отчеству не называл, просто “Доктор”. Тогда мне казалось это высшей оценкой, и я мечтал, чтобы и меня когда-нибудь стали так называть. А что, называют! Больше того, здороваются на улице совсем незнакомые дети, это очень приятно, сам помню, как в детстве не любил здороваться с чужими людьми, стеснялся. Значит, кое-чего в жизни добился.

Ферма была обыкновенная, хозяйство не из последних. Первое, что поразило, родившиеся не за долго до меня телята: двойня и тройня. Двойни приходилось видеть и позже, а тройню не довелось – очень редкое явление, к тому же, все живы остались, совсем маленькие, но живые. Работа была обыкновенная: обхожу стадо, доярки рассказывают у кого что болит, иду в аптеку, набираю полные карманы антибиотиков, шприцы, лихо откалываю носики ампул ударом поршня шприца, скользя по навозу, добираюсь до своей жертвы, укол, следующая. Болезни самые банальные: маститы – последствия машинной дойки, метриты – воспаления матки, раны, редко пневмония. Что врезалось в память – первый абсцесс. Абсцесс – это нарыв, мешок с гноем литра два, он висел на задней ноге чуть выше колена. Должно быть, ударилась о забор или копытом кто-то заехал, коровы после зимнего стояния в стойлах, вырвавшись на пастбище, на свежую травку, носятся как мустанги, тут вам и гематомы и сбитые рога, и распоротое вымя. Абсцесс был хороший увесистый. Притащил я ведро с марганцовкой, налил кружку Эсмарха (клизма такая), вымыл тряпочкой ногу, вздохнул как перед погружением, покрепче сжал скальпель и резанул. Под ноги плюхнулся белый тягучий как сметана гной, показалось, что его было полведра. Я бы тут же опорожнил свой желудок, но молоко, выпитое с утра, уже успело всосаться. Ничего, надел перчатки, вставил шланг от кружки в разрез, промыл полость, напихал туда синтомициновой эмульсии и все. Еще несколько дней промывал рану, потом заросла, на пастбище быстро раны зарастают, солнышко все лечит. Позже много раз приходилось в этом убедиться, лишь бы дотянуть животное до весны, пойдет на пастбище – поправится. Однажды вводил внутривенно кальций корове с метритом, помочь, как всегда было некому, корова брыкалась и часть раствора ушла под кожу, а хлористый кальций, попав под кожу, вызывает ужасное воспаление, после этого случая я, выезжая на вызов, всегда беру с собой новокаин, чтобы сделать местную блокаду после внутривенного введения. Через неделю на шее развился ужасный флебит. Абсцесс занимал почти всю половину шеи, когда я его вычистил, на поверхности осталась обнаженная яремная вена. Я долго лечил рану разными мазями, даже составил собственную композицию из АСД и рыбьего жира – жутко вонючая вещь. Больше всего донимали мухи, они откладывают в рану яички, из которых выводятся прожорливые личинки, они жрут все подряд, но в то же время, хорошо очищают раны. Когда рана очистилась, начал присыпать ее сухими порошками: ксероформом, трициллином. Зоотехники хотели отправить корову на бойню, но я не дал, ушла на пастбище, через месяц рана затянулась – не узнать. (Продолжение следует)

Андрей Соколов


© Елена Дубровина, 2000